Исключительные - Страница 14

3

Конверт, сделанный из пергамента, такого плотного и гладкого, что, казалось, он натерт ланолином и специальными маслами, пару дней пролежал нераспечатанным в прихожей на столике для почты и ключей в квартире Хэндлер-Бойдов, прежде чем его решили открыть. Таким образом на протяжении многих лет здесь терпели неполноту собственной жизни в сравнении с любыми событиями, о которых шла речь в письме. Всякий раз, когда они открывали конверт, Жюль чувствовала себя так, будто сейчас появится и выжжет воздух над собою огненная стена. В конце концов, впрочем, время и возраст взяли свое, и зависть, которую она испытывала к жизни друзей, приглушилась, стала управляемой; однако же и теперь, когда пришло рождественское письмо, Жюль позволила себе ощутить новый легкий всплеск застарелого чувства. Не в том дело, что письма от Эш и Итана когда-либо излучали раздутое себялюбие, даже во времена, когда их жизнь впервые стала столь исключительной. Напротив, в своих письмах они всегда как будто намеренно сдерживались, словно не желая обременять друзей подробностями собственных судеб.

Письмо от Эш и Итана ежегодно приходило в защитной оболочке — плотном, квадратном, пухлом конверте, на обороте которого был указан только адрес отправителя, хотя и не тот, по которому они жили дольше нескольких недель в году: «Ранчо Бендинг-Спринг, Коул-Вэлли, Колорадо».

— Что же это за ранчо такое? — спрашивал Деннис у Жюль поначалу, когда была приобретена эта недвижимость. — Коров разводят? Отдыхать туда ездят? Ума не приложу.

— Нет-нет, это налоговое ранчо, — отвечала она. — Понимаешь, они там разводят налоговые льготы. Одно-единственное такое на весь мир.

— Доброго слова от тебя не дождешься, — говорил он скорее в шутку, слегка щелкая ее по носу, но еще тогда оба знали, что зависть ее сама по себе ничтожна, что она представляет собой болезненно распухающую оболочку, и Жюль может лишь отпускать саркастические шуточки, чтобы вытеснить легкий гнев и сохранить дружбу с Эш и Итаном. Без таких шуток, сарказма, потока ворчливых замечаний она не смогла бы вполне примириться с тем, как много есть у Эш и Итана по сравнению с ней самой и Деннисом. Поэтому она без умолку болтала о жизни на налоговом ранчо, рассказывая Деннису о ковбоях, нанимаемых для того, чтобы накидывать лассо на налоговые льготы, которые так и норовят убежать; еще она описывала, как владельцы ранчо Итан и Эш сидят на садовых качелях, с довольными ухмылками наблюдая за действиями работников.

— Ни одного работающего ребенка на этом ранчо не найдешь, — говорила Жюль Деннису. — Хозяева очень гордые.

Но ее сценарий предполагал, что в действительности Эш и Итан все-таки ленивые и порой жестокие надсмотрщики, хотя оба они при этом слыли вежливыми и щедрыми к людям, на них работающим, и не рефлекторно, а по-настоящему. Вдобавок, как всем известно, Эш и Итан постоянно трудятся сами, переходя от проекта к проекту, то художественному, то благотворительному. Даже Итан, имея за плечами череду успехов, которая на момент, когда пришло рождественское письмо 2009 года, охватывала два с половиной десятилетия, никогда не останавливался и ни разу не хотел взять паузу. «Останавливаясь, умираешь», — изрек он однажды за ужином пару десятков лет назад, и все сидевшие за столом грустно согласились. Остановка — это смерть. Прекращаешь действовать — значит, сдался и вручил ключи от мира другим людям. Для человека творческого единственный выбор — постоянное движение, пожизненный водоворот, в целом направленный вперед, пока не иссякнут силы.

Идеи Итана Фигмена были еще гораздо более ценными сейчас, нежели в 1984-м, когда он, всего три года назад окончив Школу изобразительных искусств в Нью-Йорке, подрядился сделать анимационное телешоу для взрослых под названием «Фигляндия». После того как пробный выпуск был готов и хорошо себя зарекомендовал, телекомпания заказала целый сезон. Что особенно важно, Итан закрепил за собой право озвучивать главного героя, Уолли Фигмена, и второстепенного персонажа, вице-президента Штурма, и в этом качестве, равно как и в других, сделался незаменимым. Он также настоял на том, что ему надо остаться в Нью-Йорке, а не переезжать в Лос-Анджелес, и после долгих метаний туда-сюда компания уступила, фактически открыв под это шоу студию в офисном здании в центральной части Манхэттена. В первый же год «Фигляндия» стала сенсационным и прибыльным проектом. Лишь немногие знали, что свою технику Итан освоил в анимационной мастерской на территории летнего лагеря под опекой старины Мо Темплтона, которого при жизни, как поняла Жюль, наверняка ни разу не называли молодым Мо Темплтоном. Итан же на протяжении всех своих многолетних свершений оставался моложавым. В пятьдесят он выглядел все так же невзрачно, как в пятнадцать, но кудри окрасились в цвет пережженного серебра с золотистым отливом, а заурядная внешность придавала шарм. То и дело кто-нибудь узнавал его на улице и говорил: «Привет, Итан», — как будто знаком с ним лично. Хотя он по-прежнему часто носил футболки с китчевыми трафаретными мультяшными фигурками, некоторые его сорочки были сшиты из дорогих тканей, напоминающих оболочки японских фонариков. Еще на заре его успешной карьеры Эш настоятельно советовала делать покупки в более приличных местах — настоящих магазинах, а не столиках на уличных углах, говорила она, — и через какое-то время он вроде бы даже стал с удовольствием носить кое-что из своей одежды, хотя ни за что не признался бы в этом.

У Итана было столько идей, что они напоминали слоги, которые при синдроме Туретта надо выплевывать хаотичными вскриками и взрывами. Многие из них, даже большинство, давали ту или иную отдачу. После успеха с шоу он, пользуясь своим положением, стал в 1990-е годы активистом движения против детского труда и основал в Индонезии школу для детей, вызволяемых из рабства. Вместе с ним в этой миссии участвовала Эш, и их благотворительная деятельность была вполне искренней, а не просто коротким и быстро надоедающим этапом. Сейчас Итан уже второй год вел «Семинары мастерства» — недельную фандрайзинговую программу, которую он организовал на курорте в калифорнийской Напе, где политики, ученые, визионеры из Силиконовой долины и деятели искусств выступали перед привилегированной публикой, презентуя разнообразные идеи. Первый год прошел очень успешно. Еще отставая на несколько шагов от других подобных конференций, «Семинары мастерства» быстро набрали вес. Хотя сейчас был только декабрь, уже вовсю продавались билеты на следующий сезон, несмотря на то что никто из докладчиков еще даже не получил приглашения.