Исключительные - Страница 64

Однажды утром в майские выходные Эш села в поезд и отправилась по Железной Дороге Лонг-Айленда в Хеквилл, чтобы провести уик-энд у Хэндлеров. Было время, когда Жюль уговорила бы ее не приезжать, но на сей раз она не стала этого делать. Никто из ее друзей не видел ни ее домика, ни ее скучного, убогого пригорода, а она и не хотела, чтобы они все это видели. Раньше и Эш, и Итан упоминали, что было бы интересно выбраться к ней, но Жюль пресекала эти попытки, изрекая нечто бессмысленное вроде «всему свое время, милые мои». Но теперь Эш надо было вырваться от родителей и из города. Перед ее приездом Жюль обошла дом, разглядывая все, пытаясь сообразить, как по-умному придать этому месту более пристойный вид. Она кралась по комнатам, оценивающе прищуриваясь, хватая безобразную пепельницу и тихонько пряча ее в ящик стола, убирая подушку, которую тетушка Джоан расшила нитками из набора с трафаретом «ДОМ — ВОТ МЕСТО, ГДЕ ПРИМУТ ТЕБЯ, ЕСЛИ ТОЛЬКО ТЕБЕ ТУДА НАДО — РОБЕРТ ФРОСТ». Жюль был невыносим образ тетушки Джоан, которая за всю свою жизнь не прочитала ни одного стихотворения, вышивающей имя «Роберт Фрост» зеленой ниткой, как будто это свидетельствовало о некой ее причастности к «литературе». Подушка отправилась в ящик вслед за пепельницей, и когда Жюль закрывала ящик, мать заметила ее и спросила:

— Что это ты тут делаешь?

— Просто прибираюсь.

Лоис оглядела комнату, примечая, что коврик до блеска вычищен пылесосом, предметы на горизонтальных поверхностях переставлены, на кушетку наброшена шаль — не для того, чтобы скрыть какое-нибудь пятно или другой изъян, а чтобы скрыть саму кушетку. Видя, что мать смотрит на дом с точки зрения Жюль, та устыдилась. Внезапно оказалось, что Лоис, за которой не числится никаких заслуг, вроде бы все понимает. Она пережила смерть своего молодого мужа, и теперь она — одинокая мать с двумя дочерями, одна из которых учится в колледже в соседнем Хофстре, но ради экономии живет дома, а другая ясно дала понять, что предпочитает собственной семье общество более богатое, изощренное и увлекательное. Недавно Лоис вновь начала работать — впервые с тех пор, как вышла замуж. «Эмансипация добралась и до меня, — говорила она. — Да и зарабатывать теперь надо». Она получила должность помощника директора в начальной школе Элис Ф. Дервуд, где в свое время учились Жюль и Эллен, и ей нравилось выбираться из дома и погружаться в бурную, непредсказуемую школьную среду.

— Ну что же, смотрится очень мило, — наконец решила сказать Лоис Хэндлер, глядя на все, что сотворила Жюль в гостиной. — Спасибо.

Главным сюрпризом в этот уик-энд стало то, что ее мать и Эш понравились друг другу. Неловко себя чувствовала только Жюль, которой оказалось нелегко справиться с пересечением этих двух миров. Когда прибыл поезд, на платформу вышла Эш, похожая на ребенка, которого отправили в деревню подальше от «Лондонского блица». Жюль выскочила из машины, в которой сидела вместе с матерью на стоянке, и широкими шагами помчалась по металлическим ступеням навстречу Эш, как будто ее городская подруга не сможет сойти по этой лестнице без посторонней помощи.

— Добро пожаловать в Хеквилл, — сказала Лоис, когда Эш забралась на заднее сиденье.

— Да уж, добро пожаловать в прекрасный Хеквилл, — подхватила Жюль голосом, каким можно было бы сопровождать допотопный учебный диафильм. — Шумный мегаполис, где есть три художественных музея и шесть оркестров. Вдобавок в нашем волшебном городе пройдет следующая летняя Олимпиада.

Эш сделала вид, что не слышит ее.

— Спасибо, миссис Хэндлер. Я правда рада, что приехала. Мне надо было выбраться. Вы этого не знаете, но вы в каком-то смысле спасаете мне жизнь.

— Первая остановка — исключительно шикарный и на редкость изящно названный Синди-драйв! — воскликнула Жюль, когда они въехали в район новой застройки с одинаковыми одноэтажными домами, посаженными нос к носу вдоль прямой улицы. Принимая душ, можно было заглянуть еще и в душ семьи Ванчиков. Однажды Жюль и миссис Ванчик встретились взглядами, увидав друг друга повыше шеи, пока вода одновременно лилась им на головы.

— Ты знала, что на другой стороне улицы живет Жа Жа Габор? — спросила Жюль. — Нет, правда, вон там! Синди-драйв, дом девять. А вот и она, надевает боа. Она такая милая. Привееет, госпожа Габор!

— Пожалуйста, не обращайте внимания на мою дочь, Эш. Похоже, она сошла с ума.

Уик-энд прошел в провинциальных занятиях, которые Жюль на дух не переносила. Эш Вулф была особенно благодарна за «Молл Уолта Уитмена», название которого Жюль беспощадно высмеивала летом в компании своих друзей. Десятилетия спустя, игриво описывая на вечеринке свое детство, она скажет: «Возможен ли более яркий оксюморон, чем „Молл Уолта Уитмена“? Ну разве что… „Аквапарк Эмили Дикинсон“». А сейчас Жюль и Эш вместе бродили по огромному помещению, почти надо всем смеясь, мимоходом заглядывая в универмаг Герца, книжный магазин Брентано, «Оранж Джулиус» и «Гамбургеры Вессон», где фишка была в том, что бургеры не круглые, а квадратные. Зашли в большой многоярусный кинотеатр, который служил сердцевиной молла. Показывали «Всю президентскую рать», и пока шел фильм, Жюль вспомнила об отставке Никсона, за которой весь лагерь наблюдал почти два года назад, когда стремительно уносящимся летом рухнуло правительство. Все обитатели лагеря напоминали счастливых сапожников, работающих в лесу и толком не знающих внешнего мира и его пороков.

Теперь в том самом мире Джимми Картер реально обгонял Форда по результатам некоторых опросов, и все поражались этому. Итан в последнее время изо всех сил рисовал эскизы Картера как персонажа «Фигляндии» и совершенствовал его ленивый южный акцент.