Исключительные - Страница 96

Он протянул ей тарелку, она взяла ее и схватила полотенце, на ощупь оно оказалось грязноватым, почти сальным. Ей вдруг захотелось заплакать.

— Деннис, — попросила Жюль. — Оставь посуду в покое. Пойдем куда-нибудь.

— Куда? — спросил он.

— Не знаю. Пошли просто пройдемся, что ли. Сделаем что-нибудь, что еще бесплатно в Нью-Йорке и от чего поднимается настроение, когда чувствуешь себя несчастной.

Он внимательно посмотрел на нее, не вынимая рук из раковины, а затем медленно поднял их и открыл слив. Вода ушла с неприличным хлюпаньем, а Деннис вытер руки, с которых капала вода, об штанины и притянул Жюль к себе.

— Успокойся, милая, — сказал он. — У нас столько всего хорошего. Мы здесь, в нашем гнездышке. Ладно, в нашем дрянном гнездышке. Но мы здесь.

Эти слова ее растрогали. Он был так добр к ней, даже когда она ныла, бушевала, сходила с ума. От него пахло лимонным мылом, а от нее, скорее всего, какими-то химическими веществами, которые выбрасываются, когда злишься.

— Я люблю тебя, Деннис, — осторожно сказала она. Ей хотелось, чтобы он понял это именно сейчас. — Я так сильно тебя люблю. Ты чудесно со мной обращаешься, даже когда я такая, как сейчас. Мне очень тяжело осознавать, как сильно мы от них отличаемся. Я поняла, что не добьюсь успеха, играя на сцене. Поняла, что хватит пробоваться во всех этих пьесах. Дело не в том, что сказала Ивонн. А прежде всего в том, что актрисой мне не быть. Играть на сцене, быть смешной — так я попала в этот мир. А потом пришлось все бросить. Но у Эш все по-другому. Они с Итаном непотопляемы. Он талантливый, колоссальный. А она у него под крылышком. И думать, что мы как-нибудь обойдемся тем, с чем остались… ну, теперь-то я знаю, что не обойдемся.

Она говорила, и лицо Денниса менялось. Любовь и доверие отступали. Теперь он устал от нее, накатила новая волна.

— Я думал, ты успокоилась, — сказал он. — А ты снова заводишься. У меня нет на это сил, Жюль, серьезно, нет. Что ты хочешь от меня услышать? Намекаешь, что тебе надо, чтобы я тоже сколотил состояние? Чтобы я стал кем-то другим, тогда и ты станешь другой?

— Нет, — возразила она. — Вовсе нет.

— А мне именно такие мысли приходят в голову, когда все это слышу, — сказал Деннис.

— Ты ошибаешься, — ответила Жюль.

— Прости, — взволнованно добавила она. — Мне не надо было продолжать. Это вредно.

— Да, — сказал Деннис. — Именно так и есть. Крайне вредно. Тебе надо помнить об этом, Жюль. Почаще вспоминать, что эти рассуждения с тобой делают. И со мной.

В эту секунду зазвонил телефон, и Жюль с облегчением ответила на звонок. Так не раз уже заканчивались их споры. Кто-нибудь звонил, а когда разговор по телефону заканчивался, спорить уже было практически не о чем. Но на сей раз звонила Эш, предлагала вместе поужинать. Открылся новый азиатский ресторан, сказала она, где изумительные овощные роллы с соевой лапшой. Эш говорила, как всегда — горячо, с увлечением, — и слышно было, как Итан подсказывает ей, мол, скажи, отказ не принимается, без них и еда не в удовольствие.

Эш спросила:

— Пойдете?

Жюль прижала трубку к груди и посмотрела на Денниса.

— Спрашивают, пойдем мы или нет. Что говорить?

Он пожал плечами и ответил:

— Решай сама.

И они пошли. Еда была вкусной, а друзья такими, как всегда. Казалось, они ничуть не изменились, не разбогатели, не живут в другом мире, и от этого стало легче. Но когда принесли счет, Итан протянул за ним руку, а Жюль и Деннис попытались заплатить сами или уж на худой конец пополам, но в итоге счет достался Итану. Вот так, тихо, но примечательно, начался новый этап их жизни. С того вечера и в последующие 25 лет Итан Фигмен оплачивал почти все ужины и поездки.

* * *

В первое совместное путешествие они отправились в июле 1987-го — в Танзанию, чтобы подняться на Килиманджаро. Поехали и Роберт с Джоной, которые уже несколько месяцев жили вместе. Для Эш и Итана такие путешествия были в новинку.

— Самым шикарным местом, куда меня возили родители, была голландская Пенсильвания, — рассказал Итан. — Смотрели на людей в шарабанах, мама фотографировала «Полароидом» даже там, где запрещалось снимать, кто-нибудь кричал на нее, и родители из-за этого цапались. Потом мы накупили местной ерунды и вернулись домой.

Как бы то ни было, Итан попросил свою помощницу, если ей не трудно, срочно подыскать тур для трех супружеских пар. Куда-нибудь «за пределы моей зоны комфорта», — уточнил он.

— Обращаться к помощнице с таким вопросом — это для меня уже выход из зоны комфорта, — пожаловался Итан. — Да и просто само наличие помощницы — за пределами зоны комфорта.

Помощница, начитавшаяся в колледже Хемингуэя, посоветовала Килиманджаро. Тур стоил дорого, Итан забеспокоился, но Эш напомнила:

— Тебе двадцать восемь, и ты независим в финансовом отношении. Ты больше не маленький ребенок своих безумных родителей, которым вечно не хватает денег. Ты можешь ездить в новые места и вообще пробовать что-то новое. И можешь тратить на это деньги. Правда.

Помощница записала всех на восхождение с первоклассной альпинистской экипировкой. После двух месяцев тренировок в рамках подготовки к подъему три пары присоединились к другим альпинистам в зале гостиницы в Аруше, где проводники попросили их вынуть снаряжение для проверки.

— Надо же, — услышала Жюль голос Эш. — Все подходит.

Жюль догадалась, что ни Итан, ни Эш сами не ходили за покупками и не собирали чемоданы в поездку. Свое собственное снаряжение они видели в первый раз.