Исключительные - Страница 107

К оглавлению

107

— Спасибо, — сказал он.

— Не знаешь, где можно достать воды для Капитана Кранча?

— Может, молока? — уточнил Джона.

Они рассмеялись так, будто бы Джона сострил.

— Капитан Кранч — это наша собака, — пояснила женщина. — Мы ехали очень долго, и ему ужасно хочется пить.

— Меня зовут Ханна, — прибавила она. — А это Джоэл.

Джоне показалось разумным привести их в свое общежитие, где они наполнили собачью миску натуральной водой из-под крана. Общежитие было пустым, поэтому по коридорам гулко разносилось цоканье собачьих когтей по полу. В воздухе витало уныние, а на дверях некоторых комнат висели маркерные доски, на которых остались когда-то важные послания. «Эйми, сегодня в двенадцать будем смотреть „Гонки "Пушечное ядро"“!!!» или «Прости, Дэйв, но все твои дрозофилы сдохли, и это я убил их!!! Ха-ха-ха, твой чертов коллега по лаборатории». На третьем этаже гуляло эхо, и было жарко, но мужчина с женщиной одобрительно оглядывались, словно бы никогда прежде не были в студенческом общежитии, хотя, возможно, так оно и было. Капитан Кранч чуть ли не залпом выхлебал всю воду, принесенную Джоэлом, и взглянул на него с мольбой о добавке.

— Полегче, Кранч, — сказал Джоэл, гладя длинную черную собаку по боку. — Иначе распухнешь.

— С чего бы это?

Ханна с Джоэлом объяснили, что иногда у этой породы может развиться смертельное заболевание.

— Я подумываю стать ветеринаром, — сказала Ханна. — Это лишь малая толика того, чему мы учимся на ферме.

— На ферме, — повторил Джона.

— Да. Мы с друзьями живем на «Голубятне», ферме в Вермонте. У нас там много животных. В общем, обстановка довольно приятная, — она осмотрелась. — У тебя здесь, судя по всему, тоже приятная обстановка.

— Не совсем, — сказал Джона. Он открыл дверь комнаты, чтобы показать гостям минимализм своего летнего жилища: узкая железная кровать, письменный стол с лампой «Тензор» и стопка книг по механике, робототехнике и векторам.

— Векторы! — прочитал Джоэл и взял книгу. — Я понятия не имею, что это такое, и бьюсь об заклад, что не понял бы.

Джона пожал плечами:

— Если бы вам объяснили, вы, скорее всего, поняли бы.

Парочка села на кровать; пружины прогнулись. Капитан Кранч запрыгнул и устроился между ними, а Джона занял стул у письменного стола. С тех пор, как он въехал сюда на лето, гостей эта комната не видела. Даже в последние четыре года в колледже он не был чересчур общительным; все равно его лучшими друзьями оставались Жюль, Итан и Эш, но все они постепенно перебрались в Нью-Йорк. Какое-то время Джона играл на гитаре, пел и писал песни для институтской группы под названием Seymour Glass, все музыканты которой были весьма талантливы. Как-то они собрались в студии звукозаписи; хотели нарезать демо-кассету и «прокрутить» пленку; именно в тот день Джона решил, что хочет уйти из группы.

— Почему? — спросил бас-гитарист. — Ты же здорово играешь.

Джона просто пожал плечами. Со времен его знакомства с Барри Клеймсом он брезговал музыкой. Не до такой степени, чтобы совсем забросить игру, однако всякий раз, беря в руки гитару, он вспоминал тот период своего детства и того жуткого человека, воровавшего написанную Джоной музыку.

Оказалось, в конце учебного года Simour Glass подписали контракт с «Атлантик рекордс», и ребята из группы планировали поездку в Лос-Анджелес с сессионным гитаристом вместо Джоны. Джона пожелал им удачи, и хотя было очень больно осознавать, что он мог бы стать по-настоящему популярным (ребята стали-таки известными, их называли «классной группой зануд из МТИ»), но он чувствовал облегчение от того, что не поехал с ними. Он открещивался от своего таланта и понимал это, и когда он по-настоящему задумывался, то испытывал уныние, но в то же время и облегчение. В МТИ его знали как застенчивого привлекательного парня с длинными волосами, сына «той самой фолк-певицы» (так называли его мать), однако никто в институте уже не проявлял большого интереса к Сюзанне Бэй. Ее время ушло. Давно ушло. Когда Джона учился в колледже, стала популярной рок-группа Talking Heads, а еще The B-52's, участницы которой носили прически с начесом в стиле ретро. Сюзанна Бэй никогда в жизни не использовала лак для волос, и женщины из The B-52's, похоже, оскорбляли ее утонченность, хотя было абсолютно ясно, что прически служили своей эстетике — пошловатой и манерной. Журналисты всегда называли длинные темные волосы Сюзанны ее «фирменным стилем», так же как песню «Нас ветер унесет» — ее «фирменной» песней.

В жизни бывает только один шанс сделать что-то фирменное, но большинство людей упускают его. В колледже Джона тихо-мирно делал успехи в робототехнике, получил диплом с отличием и стал прекрасным специалистом, которого часто хвалил доктор Пазолини, но этим летом Джона уже чувствовал себя совершенно одиноким. Он не знал, кем хочет быть и чем заниматься, не планировал провести лето в нью-йоркском лофте со своей матерью, которая все больше впадала в уныние от того, что ее карьера сдувалась как проткнутый воздушный шарик. Когда Джона приехал к ней на весенние каникулы, она включила на всю громкость его диск The B-52's и закричала:

— Только послушай! Звучит так дико! Неужели тебе нравится?

Конечно, ему нравилось. И он танцевал всю ночь под эту музыку на вечеринке после экзаменов в середине семестра, натыкаясь на второкурсника со связкой ключей в кармане, которая приятно поскребывала подвздошную кость Джоны; но матери он сказал, что ему все равно.

— Так объясни нам, что такое векторы, — предложил Джоэл. Его голос звучал одобрительно, и Джона почему-то согласился.

107